С тех пор как себя помню, наблюдаю взахлеб. Ну знаете, когда идешь по городу, сидишь в кафе, едешь в трамвае и подмечаешь мелкие детали: какая у людей мимика, как они разговаривают и какими словами, как хмурят лоб, как ругаются. Я эти детали собирала и внутри себя писала бесконечные рассказы. Выглядело это так, будто я кому-то внутри себя рассказываю истории, дескать, вот, представляешь, видела сегодня такое.

Потом появились айфоны, машина и работа и наблюдать стало некогда. Но эта моя жажда не прошла. Стоило только оказаться в людном месте, кафе, аэропорту, метро, так смотрела на всё с открытым ртом. Люди иногда даже спрашивали, что, вот, ты так смотришь. А я любовалась, аж сердце выскакивало от красоты и реальности, так любовалась.

Когда стала редактором, оказалось, моя жажда наблюдать — полезная штука. Чем больше деталей добыл, тем текст правдивее. Вот, бывает, читаешь статью, вроде хорошо написана, а не веришь. Кажется, автор искусственно создавал детали, а не выловил их в жизни. История выходит притянутая какая-то, буратиново-картоновая.

А тут я вдруг дорвалась до прежней привычки. Несколько дней назад сидела в маленьком аэропорту Ростова и жадно впитывала. Вот девушка в длинных красивых сапогах с огромным чемоданом. Она то ли злая, то ли уставшая, и торопится. А потом не выдерживает, прямо посреди зала останавливается, снимает сапоги и достает откуда-то затертые, старые, затоптанные кроссовки. Надевает их и бежит дальше, с улыбкой.

Или вот семьи с детьми. Я изучаю, как и чем кормят детей; как умудряются на одной руке нести ребенка, а в другой сумку; что делают, если ребенок начинает плакать, а все устало или раздражено оборачиваются. Или вот мужчина с маленькой дочкой мнется и не знает, в какой туалет отвести ребенка. Другой ребенок вдруг заходится плачем, мама не может его успокоить, а чужая женщина напротив начинает строить ребенку рожицы, и он вдруг отвлекается и начинает хохотать, да так, что все уже начинают посмеиваться. Даже мужчина с газетой чуть опускает ее, улыбается на секунду, а потом снова загораживается.

Мне даже жаль стало, что не пишу о путешествиях с детьми и что у меня и детей-то нет. Я уже вон сколько знаю об этом.

Такие детали люблю в статьях и книгах вылавливать. Вот читаешь какой-то текст или интервью, а потом такая яркая деталь, что до мурашек или дышать тяжело. Одна деталь, а весь герой раскрылся, чувствуешь, что он живой, как я, такой же живой.

Нравится жанр коротких рассказов-зарисовок, когда автор подслушала чей-то разговор или поймала какой-то момент, схватила его и записала. Вот у Линор Горалик в «Found life»:

Запах духов «Красная Москва» на лестничной площадке по пятницам, когда к сумасшедшей старухе из шестой квартиры приходит сын.

Или у нее же в «Говорит:»

...жена пришла, а кошка пахнет чужими духами.

…между прочим, в прошлый раз у тебя мобильник не отключился, и я минут пять сидел, слушал, как ты идешь по снегу. Туп-туп, туп-туп. Я чуть не заплакал.

Но тут автор в самом начале книги предупредила, что это вымысел. Я пока не прочитала это, думала и чувствовала, что правда.

У Ольги Паволги в «Записках на запястье» тоже всё с такими точными деталями. Да там вся книга из деталей и ощущений:

Весь лес забит лыжниками, как аквариум рыбами. Разные, цветные, маленькие и старенькие с пёстрыми лыжами-плавниками. Дорог нет, есть только лыжни. И сверху сыпется снег, как корм. Плавно, мохнато виляя.

В метро напротив меня сидел мужчина с замученным лицом, в тесной курточке, с сомкнутыми в напряжении коленями — весь как маленький кулачок. Серый, неприметный, но в новеньких белоснежных кроссовках. Как будто мальчик из семьи пьющих родителей, а недавно был день рождения.

А еще мастер деталей — Кортасар. Я еще не встречала ни одного человека, которому так нравилась бы его книга «62. Модель для сборки», как мне. Он пишет длинными предложениями, затяжными мыслями. Начал одно предложение, пока читал, устал и будто даже немного переел — так много там деталей. Но мне нравится, перечитывала раз пять. Он там так описывает Город, что я слышу его шум, я чувствую запахи. Я встречаю этот Город в разных городах и знаю вкус Сильванера, хотя никогда его не пила. Правда все, кому я советовала эту книгу, плевались и бросали после десяти страниц.

Чем больше деталей, тем четче картина мира. Понимание что ли какое-то появляется, глубина. Вот как будто фотография с полароида всё лучше и лучше проявляется. Даже неважно, что пишешь совершенно о другом. Ну я так надеюсь, что неважно.

А вот как было в том аэропорту. Плохая серая фотография, но я там столько деталей поймала. Понравился особенно тот мужчина в белом, с очками, сдвинутыми на нос. Тот самый, с газетой: