В своих проектах я сейчас работаю с командой редакторов. Так получилось, что я искала одного помощника, а взяла нескольких. И я не ошиблась, одного мне не хватило бы.
Иногда я замечаю у ребят такое настроение: «Я должен уметь написать статью на любую тему. Иначе я плохой редактор». Иногда еще хуже: «Я должен уметь делать всё, а я не умею заверстать сайт, я плохой редактор». Еще бывает: «После Школы редакторов есть ощущение, что надо уметь всё. Я постоянно думаю, что я плохой редактор» или «Я читал интервью других редакторов, они берутся за любую тему и всё получается».
И вот, что происходит. Мы начинаем писать статью, обсуждаем тему. Редактор пишет хорошую заявку, я подсказываю, но в целом вижу, что он понимает полезное действие, чувствует проблему и всё остальное. Значит, можно писать. И тут всё идет не так: то структура плывет, то много воды, то текст вроде нормальный, но не в мире читателя. Я даю один раз комментарии, второй, подсказываю по структуре, потом идем уже от конкретных частей статьи — и всё не то. И тут моя задача как главреда остановить человека и понять, что происходит.
Было бы круто, если бы человек сам пришел и рассказал, что ему тяжело, тема не идет или не может об этом написать. Но я знаю, что сказать такое — больно. В начале работы редактором я бралась за всё, у меня многое не получалось, и мне было больно сказать, что я не могу. Тогда мне вообще было больно всё. Есть одна статья, которую я начинала писать «Деле» полтора года назад, и так и не написала. Теперь я снова пытаюсь ее написать.
Я понимаю эту боль, поэтому без лишних вопросов и намеков говорю редактору: «Давай обсудим статью. Мне кажется, ты закопалась, тяжело, и дело не идет». Редактор мне говорит, что да, вот такие дела, уже и так и эдак, но не идет.
Это совершенно нормально. У меня это не вызывает ни раздражения, ни злости. Я просто забираю статью и отдаю ее другому редактору или дописываю сама, а с этим редактором начинаем другую работу. Обычно на слышу: «Наверное, теперь ты не будешь со мной работать». Конечно, буду. Если человек пробовал много раз, пытался, у него не получалось, а он всё равно делал, то с ним надо работать дальше и давать еще больше интересной работы. Значит, он правда хочет работать, нужно помочь стать сильнее, и всё будет круто.
Я не работаю с теми, кто саботирует работу, срывает сроки, хамит клиентам, пропадает, выкручивает руки, вносит панику в коллектив. А если человек изо всех сил хочет работать и делает всё возможное, я это очень ценю.
На мой взгляд, ощущение «я должен уметь всё» разъедает и не дает становиться крутым. Причем во всём. Я и сама им долго страдала, и сейчас тоже бывают рецидивы. У меня это было в редактуре, отношениях и даже в верховой езде. Дескать, я должна сесть в любой момент времени на любую лошадь и идеально ездить — эта ерунда и бывает только в идеальном мире. Или вот не сложилось с кем-то общение — это только я виновата, вот сделала бы я иначе, оно бы сложилось. Ну чушь же.
Это ощущение — проявление гиперответственности, очень вредная штука. Считаешь, что как бы в ответе за всё. И тогда выходит, что ты всё можешь и всё зависит от тебя. Вот случилось что-то — это ты виноват.
В этом состоянии не видишь границы своих возможностей и не знаешь, сделал для ситуации всё или нет. Это разрушает, работоспособность падает, возникает постоянно чувство вины, появляются проблемы со здоровьем. Не надо проходить этот путь. Я прошла, там фигово.
А на самом деле никто не может всё. Нормальная ответственность — это знать, что в твоих силах, а что — нет. Тогда понимаешь: «Да, я сделал всё, что мог и что в моих силах. Больше я не могу». В этом случае «Я должен уметь всё, иначе я плохой» превращается в «Да, сегодня я могу написать такую статью, а на эту тему не могу написать» или «На этой лошади не поеду, я ее не знаю, могу не справиться и сломать шею» или «В этих отношениях я больше ничего не могу сделать, просто отойду и отдохну».
Когда признаешь, что что-то не можешь, появляется энергия перепробовать много раз, научиться новому. Ты не плохой, просто что-то не умеешь. Появляется жажда найти варианты, как это сделать. Ага, плюхаюсь в седле на галопе → сяду в другое седло; наклоню спину назад, как тренер учила; сделаю стремена подлиннее, так будет проще держаться. Вон сколько сразу вариантов вместо «Я плохо всадник, аааааа».
Я думаю с гиперответственностью можно бороться только так:
- Превратить рефлексии в действия.
- Не равняться на Тони Робинсонов.
Превратить рефлексии в действия. Это значит ощутить, что правда сейчас можешь и каким хочешь стать. Только признаться себе надо без иллюзий, даже если дела совсем плохие. Об этом не надо писать в блоге или рассказывать друзьям, только себе. Ну плохи дела и что, зато можно взять и научиться. Как только признаешь себе, где ты, сразу перед глазами появляется план, куда идти.
У меня так было, когда я поняла, что я ноль, но хочу стать редактором. Оставалось совсем немного до конца набора в Школу редакторов, я ничего не умела, но запрыгнула в последний вагон на 52 верхнее бокоовое место в плацкарте, этот «поезд» по дороге сделал остановку на четыре дня на курс Максима Ильяхова и Люды Сарычевой. А потом я проехала еще две ступени школы редакторов и сошла где-то в горах.
Не равняться на Тони Робинсонов. Вокруг много людей и редакторов, которые рассказывают, пишут или дают интервью о своих историях успеха. Там вся тяжесть жизни, все эти подробности, как было тяжело, как они много работали и всё удавалось. Или не всё, но потом всё. Даже там, где не получалось, всё равно получалось.
Да, это их опыт и истории. Здорово поучиться у таких людей тому, что правда нужно, вдохновиться и начать грести в своем направлении. Вот я бесконечно восхищаюсь людьми, которые могут работать по пятнадцать часов. Они для меня — боги. И я стенала и страдала, что я так не могу. Но потом я вдруг поняла, что я так не могу и не хочу. Организм капризный, у меня начинаются бесконечные бессонницы, как последние четыре дня, но главное — я так не хочу. Я хочу половину этого времени тратить на вещи, которые важны для меня и не связаны с работой.
А еще в историях люди могут сводить точки, которые на самом деле не связаны. Это неспециально выходит, просто так история становится ярче или человеку правда так кажется. Я тоже могу рассказать историю, как пошла работать в конце универа в турагентство и сопровождала автобусные туры по стране. Много-много часов в автобусе с незнакомыми людьми, которые вечно недовольны всем, а проблемы на каждом шагу. И директор агентства ничему меня не обучила, и в первый раз просто подвезла к автобусу с туристами и сказала: «Иди и работай, как хочешь». Я ничего не знала, но справилась, у меня было много ошибок, но я всё равно смогла, и это оказало влияние на мой характер.
Но это моя история, и я может половину преувеличила (хехе, я уже половину и не помню), не рассказала о классных моментах поездок, а только о том, как я справлялась c трудностями каждую минуту.
Возможно, на мой характер большее влияние оказало то, что в школе один пацан из класса Старостин постоянно меня обзывал. Он бежал по школьной лестнице, орал все эти словечки про меня, их все слышали. Я была слабой и болезненной и только плакала. Но я натренировалась, окрепла, догнала его и ударила портфелем с учебниками так, что он больше никогда меня не обзывал, а его мама звонила моей и говорила, что меня надо наказать. Моя-то мама еще и похвалила меня, конечно. (Старостин, если читаешь меня, напиши, поболтаем, кофе попьем). Но, возможно, мой мерзкий характер просто от природы такой, и Старостин не виноват.
В общем, мне пора бежать, сырнички подгорают. А я чувствую, что в моих силах их спасти.
Вот, что я еще писала на эту тему:
Делай что должно, и будь что будет
Почему надо снижать ожидания, быть скромным и видеть реальность
Мое интервью о том, как я типа много работаю, но на самом деле больше прохлаждаюсь, а мотивирующих историй у меня нет, хехе
А еще я бесконечно рада, что нашла ребят в команду. Мне кажется, всё получится, как я там записала в личном дневничке в разделе «Кем я себя я вижу через...». Ну а если не получится, я попробую что-нибудь еще. Сначала поплачу и порефлексирую, а потом как на этой фотке:
